Читаем детям о войне!
С. Алексеев «Первый ночной таран»
У Виктора Талалихина с детства зародилась мечта стать летчиком. Она не давала парню покоя: днем и ночью ему мерещился самолет.
А тут еще один за другим ушли в армию старшие братья. Они служили в авиации. Александр был бортмехаником, Николай - морским летчиком.
С открытым ртом, стараясь не пропустить ни слова, слушал Виктор рассказы брата Николая об авиации, о жизни и службе летчиков.
- Не дождусь, когда я пойду служить в авиацию, - говорил он Николаю.
- Время придет скоро, братишка, - сказал Николай, - и не заметишь...
Талалихину младшему не терпелось. Однажды, придя домой, Виктор с радостным волнением сообщил:
-Я записался в аэроклуб!
Занимался в нем Виктор прилежно, совершил несколько прыжков с парашютом. А в свободное время жадно читал книгу о Валерии Чкалове.
Великий летчик был кумиром для Виктора Талалихина. Еще бы! Чкалов из простого деревенского паренька вырос в смелого и бесстрашного летчика-истребителя. Трудна была его дорога в небо, но он никогда не отступал.
"Я должен быть всегда готов к будущим боям, - говорил Чкалов, - и к тому, чтобы только самому сбивать врага, а не быть сбитым".
Однажды на аэродроме, показывая свое мастерство, Чкалов ринулся с самолетом вниз, желая, по-видимому, проскочить в узкий пролет между деревьями, которые росли на границе аэродрома. Каждому, даже самому неискушенному зрителю было ясно, что пролет изменил глазомер: расстояние между деревьями было меньше размаха крыльев самолета. Через секунду должна произойти катастрофа! Но зрители и ахнуть не успели, как летчик на полной скорости поставил машину на ребро, и самолет с ревом "полез" в эти узкие ворота.
Читал эти строки Талалихин, и дух захватывало. А зимой, в серый, ненастный день, прижатая облаками к земле, маленькая амфибия Чкалова мчалась на бреющем полете над полотном железной дороги. Навстречу из Ленинграда шел поезд. Увидев самолет, испуганный машинист стал давать гудки. Но пилот не сворачивал и только шагах в десяти перед паровозом, поставив на дыбы свою амфибию, перемахнул через паровозную трубу и, едва не задев поплавками заснеженные крыши вагонов, скрылся за хвостом поезда.
А однажды Чкалов "виражил" вокруг купола Исаакиевского собора. Однако, прежде чем выполнить задуманное, молодой летчик всегда старался в своем деле все осмыслить, не жалея на это ни сил, ни времени. И не было такого события, спора, дружеского поединка - в воздухе или на земле, - где бы Чкалов ни первенствовал среди товарищей. Это был большой выдумщик и затейник.
- В то утро, - читал Виктор Талалихин, - Чкалов решил пойти на аэродром пешком. По пути ему необходимо было проверить некоторые расчеты. Чкалов шагал не спеша, с задумчивым лицом. Он был похож на школьника, который в день экзамена вдруг запамятовал самую главную формулу и теперь, увидев школу, нарочно делает зигзаги в пути, чтобы выиграть время и успеть восстановить в памяти забытый урок. На Троицком мосту он остановился, любуясь красивой Невой. Он старался запомнить форму нижнего обвода и расстояние от воды до ажурного пояса моста...
Весь аэродром, как и всегда, следил за полетом Чкалова, ожидая чего-нибудь необыкновенного. Развернувшись вдоль Невы, Чкалов полетел, любуясь красивой рекой, пристанями и домами большого города. Но вдруг его взгляд остановился на узкой ленте, пересекающей Неву... "Тот самый мост", - Чкалов широко улыбнулся. Он ввел самолет в виражи и, точно на карусели, начал кружиться на одном месте. Валерий снизился до пятидесяти метров. Люди вскидывали головы вверх, с тревогой наблюдая за низко кружившимся самолетом. Бросив виражить, Чкалов начал летать вдоль моста - туда и обратно, опускаясь к самой воде.
И вот истребитель свечой взмыл в небо, поднимаясь уже вдоль реки. Чкалов еще раз внимательно посмотрел на землю, в то место, где через реку перекинулся мост... "Пролетел все-таки, - подумал Валерий. - Под мостом пролетел! " Летчик был счастлив, что преодолел страх, выполнил задуманное.
"И я хочу так летать, - сказал сам себе Талалихин. - Хочу быть похожим на Чкалова".
- Любой воин, а летчик в особенности, - говорил Талалихину, уже курсанту военного училища, его преподаватель капитан Баулин, - должен быть не просто смелым. Летчик должен быть мужественно-мудрым. Смелость и мудрость в бою неразрывны, как сердце и разум. Валерий Чкалов тоже достиг высот, лишь освободившись от ухарства. Иначе разве он через Северный полюс перелетел бы? Ведь для этого требовалось ума не меньше, чем смелости. Ну, а перелететь, вопреки запрету, границу зоны, помахать перчаткой девчатам - разве это смелость?
Благодаря беседам с капитаном Баулиным и командиром группы Коптяевым Виктор Талалихин все увереннее и вернее шагал в гору, становясь умелым и по- мудрому отважным пилотом
Скоро в звании младшего лейтенанта Талалихин прибыл к новому месту службы, в боевую эскадрилью, которой командовал майор Михаил Королев.
Началась война с белофиннами. Днем и ночью шли бои. Сорок семь боевых вылетов сделал молодой летчик-истребитель. Опытный пилот майор Королев учил молодого летчика тому же, чему учил его в школе капитан Баулин.
- Смелость нужна, - говорил Королев, - чтобы не терять самообладания, способности мыслить, соображать в бою. Мысль должна работать хладнокровно...
Командир эскадрильи с каждым разом убеждался, что младший лейтенант Талалихин обладает этим качеством. Он правильно и умело вел себя при первом боевом вылете.
Два качества особенно сильно проявились у Виктора Талалихина: умение смело вести бой и чувство товарищества.
За участие в боях с белофиннами Виктор Талалихин был удостоен ордена Красной Звезды.
Сражался с врагом на финском фронте и брат Виктора - Александр. Он также получил награду - медаль "За отвагу".
А чуть более года спустя все три Талалихина вступили в бой с фашистами: Враг рвался к столице нашей Родины - Москве.
В ночь с 6 на 7 августа 1941 года младшим лейтенантом Виктором Талалихиным при отражении ночного бомбардировочного налета фашистов на родную Москву был проведен воздушный бой, который окончился тараном вражеского самолета. Советский летчик в этом бою действовал мастерски и безошибочно. Заходил он на врага со стороны луны - он немецкого летчика видел, а сам оставался на фоне яркого лунного света незамеченным.
Когда очередной немецкий самолет оказался на доступном для снаряда расстоянии, Талалихин ударил по нему и подбил. Но враг повернул обратно, стараясь уйти от атаки. У Талалихина кончились боеприпасы. И тогда он решил зайти под брюхо бомбардировщика и поразить его винтом своего самолета. Вот как сам советский летчик описал технику боя в листовке:
"Нас разделяют уже каких-нибудь девять-десять метров. Я вижу бронированное брюхо вражеского самолета. В это время немецкий летчик пустил очередь из крупнокалиберного пулемета. Обожгло правую руку. Сразу дал газ и уже не винтом, а всей своей машиной протаранил противника. Раздался страшный треск. Мой ястребок перевернулся вверх колесами. Надо было поскорее выбрасываться с парашютом.
Отстегнул ремень, поджал ноги, ползком добрался до отверстия и выбросился. Примерно 800 метров летел затяжным прыжком. И только когда я услышал гул от падающего моего ястребка, я раскрыл парашют.
Взглянув вверх, я увидел, как все больше воспламеняется немецкий бомбардировщик, как он, наконец, взорвался и рухнул вниз. Я надеюсь, что самолет, сбитый в ночь на 7 августа, далеко не последний в моем послужном списке".
Уже на следующий день Виктора Талалихина наградили орденом Ленина и Золотой Звездой Героя Советского Союза.
Злая фамилия. Автор: Сергей Алексеев
Стеснялся солдат своей фамилии. Не повезло ему при рождении. Трусов его фамилия.
Время военное. Фамилия броская.
Уже в военкомате, когда призывали солдата в армию, — первый вопрос:
— Фамилия?
— Трусов.
— Как-как?
— Трусов.
— Д-да... — протянули работники военкомата.
Попал боец в роту.
— Как фамилия?
— Рядовой Трусов.
— Как-как?
— Рядовой Трусов.
— Д-да... — протянул командир.
Много бед от фамилии принял солдат. Кругом шутки да прибаутки:
— Видать, твой предок в героях не был.
— В обоз при такой фамилии!
Привезут полевую почту. Соберутся солдаты в круг. Идёт раздача прибывших писем. Называют фамилии:
— Козлов! Сизов! Смирнов!
Всё нормально. Подходят солдаты, берут свои письма.
Выкрикнут:
— Трусов!
Смеются кругом солдаты.
Не вяжется с военным временем как-то фамилия. Горе солдату с этой фамилией.
В составе своей 149-й отдельной стрелковой бригады рядовой Трусов прибыл под Сталинград. Переправили бойцов через Волгу на правый берег. Вступила бригада в бой.
— Ну, Трусов, посмотрим, какой из тебя солдат, — сказал командир отделения.
Не хочется Трусову оскандалиться. Старается. Идут солдаты в атаку. Вдруг слева застрочил вражеский пулемёт. Развернулся Трусов. Из автомата дал очередь. Замолчал неприятельский пулемёт.
— Молодец! — похвалил бойца командир отделения.
Пробежали солдаты ещё несколько шагов. Снова бьёт пулемёт.
Теперь уже справа. Повернулся Трусов. Подобрался к пулемётчику. Бросил гранату. И этот фашист утих.
— Герой! — сказал командир отделения.
Залегли солдаты. Ведут перестрелку с фашистами. Кончился бой. Подсчитали солдаты убитых врагов. Двадцать человек оказалось у того места, откуда вёл огонь рядовой Трусов.
— О-о! — вырвалось у командира отделения. — Ну, брат, злая твоя фамилия. Злая!
Улыбнулся Трусов.
За смелость и решительность в бою рядовой Трусов был награждён медалью.
Висит на груди у героя медаль «За отвагу». Кто ни встретит — глаза на награду скосит.
Первый к солдату теперь вопрос:
— За что награждён, герой?
Никто не переспросит теперь фамилию. Не хихикнет теперь никто. С ехидством словцо не бросит.
Ясно отныне бойцу: не в фамилии честь солдатская — дела человека красят.
